- Информация о материале
- Галим ХУСАИНОВ
- 1709
Как только не издеваются над нашими государственными служащими. Сначала придумали корпусы А и Б, потом запретили смартфоны, сейчас придрались к одежде. Скоро будут определять, сколько дней в неделю им можно личной жизнью жить.
Все это очень грустно и напоминает мне больше борьбу с тараканами при включенном свете.
Недавно прочитал новость, что аким какой-то области раскрыл, сколько они зарабатывают - что-то в районе 750 тыс тенге в месяц. Добавим сюда различные премии и бесплатные квартиры и получим, в лучшем случае, 1 млн тенге в месяц, что равно примерно 3 тыс долларов США. К слову сказать, в какой-нибудь Швейцарии это доход обычного дворника или разнорабочего.
Ясное дело, что на такую зарплату жить достаточно трудно и найти эффективного незаинтересованного в дополнительном доходе менеджера на такую зарплату практически невозможно. Все имеют дополнительные доходы, причем их основной доход именно от дополнительного заработка, а работа на государственной службе - это помощь бизнесу.
Даже если все государственные служащие будут носить дешевые казахстанские костюмы и ходить с телефонами за 10 тыс тенге, это ничего абсолютно не поменяет.
Из-за постоянного страха, контроля и различных проверок каждый государственный служащий сначала думает, как прикрыться, а только потом - как помочь.
Постоянные отписки и бюрократия так завалили бедных государственных служащих, что придя к ним, ты понимаешь, что твое письмо, просьба или обращение где-то далеко в стопке, и чтобы его от-туда передвинуть наверх, нужно очень большое лобби.
Добавьте сюда различные форс-мажоры, звонки сверху с напоминанием срочно-срочно и вы поймете, что для обычной, самой важной работы у них нет времени.
Из-за постоянной ротации верхних должностей многие просто физически не могут вникнуть во все тонкости и доверяют по большей степени среднему звену, поэтому в министерствах и акиматах наибольшую силу имеет именно среднее звено. Они могут запугать бедного министра, акима или их замов, что они не подпишут ни один документ, а могут, наоборот, написать, что там все отлично и тогда такая бумага быстро двигается, даже если там написана откровенная ахинея. Редкий аким, министр или их замы разбираются в тонкостях бизнес-процессов, так как они постоянно на совещаниях, планерках и различных поездках. Работать им просто некогда.
Все это говорит о супер неэффективности всего государственного аппарата.
Даже новое министерство по делам государственной службы не в состоянии изменить что-либо, вот они и занимаются имитацией бурной деятельности – корпусы А, Б, одежда, телефоны и всякая всячина.
Нужно не видимостью заниматься, а менять полностью бизнес-процессы. Брать и изучать каждый бизнес-процесс и смотреть, где узкие места, где лишние звенья, где лишние, не нужные согласования.
Чтобы не думать о коррупции, нужно помимо KPI внедрять нормальную оплату труда, с нормальной мотивацией.
Я думаю, если министерство достигает определенных задач, приносит в казну деньги или экономит бюджет при указанных задачах, оптимизирует работу подведомственных хозяйств, то нужно платить за такую работу достойно, хотя бы на уровне топ-менеджеров Самрука, а может и выше.
Пока государственные служащие будут думать о том, как и где заработать, использую служебное положение, эффекта от них будет ноль. А при текущей системе, желание у них есть, да и возможности тоже.
Я слабо разбираюсь в государственной службе, но что-то определенно у нас не так с ней.
Одно министерство зависит от решения другого, акимат зависит от министерств, и везде противостояние и борьба, интриги, уступки за уступки, противовесы. Вся система держится не на системе, а на личных взаимоотношениях.
Возьмите любую инициативу: если не было команды сверху, то ее так забюрократят, что она никогда не выйдет с министерств, а если и выйдет, то в таком уродливом состоянии, что никогда работать не будет. Потому что у нас каждый хочет вставить свои "пять копеек", даже если его это не касается. Так, на всякий случай.
- Информация о материале
- Nurlan SAQAN
- 3090
Последние террористические акты, совершенные в США, Франции, Германии и Казахстане, во многом напоминают пандемию одиночного протеста людей с нарушенной психикой и девиантным поведением.
При этом некоторые из них использовали для внутреннего оправдания своих действий оболочку радикального салафизма, ставшего сегодня модным идеологическим течением. Возможно, террористическая активность на территории этих стран не случайна с точки зрения исторического контекста и определенной «социокультурной кармы».
Так, наша страна очень хорошо знакома с террором, поскольку в недалеком прошлом была составной частью СССР и Российской империи, в которой на рубеже XIX-XX веков главной тактикой борьбы народовольцев против царизма был террор, получивший свое логическое продолжение в «красном терроре» после революции 1917 года и в предвоенные годы.
Свои версии чудовищного государственного терроризма были в Германии во времена нацизма, а также в США в ходе освоения Дикого Запада. Однако родоначальником массового революционного террора является Франция, в которой во времена якобинской диктатуры было казнено от 50 до 500 тыс человек.
Впрочем, истоки терроризма как устойчивого политического явления приходятся на начало нашей эры, когда в Иудее экстремистская группировка сикариев (кинжальщиков) практиковала убийства представителей еврейской знати, выступавших за мир с римлянами и обвинявших их в отступничестве от религии и национальных интересов. В действиях этой иудейской секты националистов прослеживается сочетание религиозного фанатизма и политического терроризма: в мученичестве они видели нечто, приносящее радость, и верили, что после свержения ненавистного режима Господь явится своему народу и избавит их от мук и страданий.
Однако наиболее яркую страницу в становлении классического терроризма оставила средневековая исламская секта ассасинов, использовавшая тактику тайных убийств и лишившая на продолжительное время покоя правящие династии на обширном пространстве от Средиземного моря до Персидского залива. Члены этой секты практиковали систематическое принятие наркотиков, а в их штаб-квартире – Аламутской крепости - для вновь обращенных адептов, одурманенных действием опиатов, воссоздавалась реальность «райского сада» с настоящими гуриями, вином и прочими атрибутами «сладкой жизни». В результате юноши с пошатнувшейся психикой были уверены, что побывали в раю, и всерьез полагали, что после удачного совершения теракта вновь в нем окажутся.
Конец этому «рассаднику мирового терроризма» положили войска Хулагу, внука Чингисхана в середине XIII века, а последнее убежище этой исмаилитской секты в горных районах Сирии уничтожил султан Бейбарс, почитаемый в Казахстане и в наши дни.
Достойны ли мы своих славных предков, которые успешно справлялись с глобальными вызовами терроризма в далеком прошлом? Насколько наша страна способна выстроить эффективную стратегию борьбы с этим планетарным злом в условиях, когда экстремистские группировки стали значимым фактором глобальной политики, и для их нейтрализации уже не достаточно усилий одного государства, даже самого могущественного.
Сегодня террористические движения трансграничны и обладают мощными идеологическими и технологическими ресурсами для осуществления своей деструктивной деятельности.
Во многих случаях, ключевым фактором мобилизации экстремистских сил выступает салафизм, ставший идеологической базой радикального политического протеста в самых различных государствах Азии и Европы.
Притягательность салафизма для молодых во многом связана с его негласным статусом – главной противоборствующей силы с несправедливой моделью современного мира, навязанной, по их мнению, западными странами всему человечеству.
Идеология салафизма уже давно обрела черты глобального революционного движения, пришедшего на смену дискредитировавшего себя коммунизму, также грезившего о «Новом мире». Только теперь в качестве идеальной модели выступает «Всемирный халифат» – «Царство божие на Земле», в котором все униженные и оскорбленные обретут счастье и умиротворение.
Подобные утопии – это хроническая болезнь практически всех несовершенных социумов, в которых постепенно зреют семена праведного гнева и социального протеста. Рано или поздно они дают свои кровавые всходы, превращая социальных аутсайдеров и отверженных обществом париев в «машины смерти», незнающие жалости и сострадания, поскольку все их преступления, совершенные во время джихада или революции оправданы "великой целью".
Молодые люди, лишенные качественного образования и как следствие навыков критического мышления, легко поддаются «дьявольскому обаянию» апостолов тотального террора. Они принимают их иллюзорную логику «простых методов» решения сложных проблем современного мира в качестве безоговорочной истины.
Этому способствует и то, что интернет и социальные сети многократно увеличили информационные возможности идеологов экстремизма. Изощренное психологическое воздействие на сознание вновь обращенных неофитов трансформирует их уникальные личности в управляемые зомби «глобального фронта борьбы с неверными», форматируя их души и тела в единообразную биомассу, «мыслящую» стандартным набором чужеродных клише и одетую в нелепый для местного климата фасон одежды.
Вместе с тем, сегодня салафизм – это также модная молодежная субкультура, прикрытая ярким религиозным флером с оттенком вызывающей социальной протестности.
Многие массовые молодежные течения – хиппи, яппи, панки, эмо и другие содержат в себе четкие идеологемы и ценностные установки, зачастую формируя свой собственный символизм в виде особых ритуалов, стиля одежды и причесок.
Некоторые из них в свое время проявляли повышенную социальную и политическую активность, другие, наоборот, уходили в системную изоляцию, предпочитая «внутреннюю иммиграцию» от общества. Так, хиппи, вобравшие в себя значительную часть восточной философии глобального буддизма, стали движущей силой антивоенных выступлений в США и студенческих революций в Европе. Часть неформальных молодежных течений содержит в себе крайне деструктивные элементы для общества, в частности, движение так называемых «клубов самоубийц», которые проповедуют особую эстетику смерти.
Здесь стоит отметить, что по количеству суицидов среди молодежи Казахстан занимает одно из лидирующих мест в мире. В целом, по данным Генеральной прокуратуры, за 2015 год по республике зарегистрировано 3 735 случаев оконченного суицида. Это колоссальное для нашей небольшой страны количество людей, к огромному сожалению, не выдержавших психологической тяжести собственных проблем и непростых жизненных обстоятельств. Некоторые из них попали под влияние суицидальных групп в социальных сетях и возможно могли бы при определенных условиях стать «шахидами». В этом смысле, потенциальные самоубийцы – это большая группа риска, которую могут использовать или уже используют в своих целях идеологи терроризма.
Смертоносная идеология террористического интернационала не признает границ, и его главной целью являются сердца и умы молодых людей во всем мире. Борьба за их души – это битва за Будущее, в которой каждый из нас так или иначе принимает участие.
Нам нужно помнить, что террор начинается тогда, когда кто-либо начинает думать, что жизнь людей с другим цветом кожи, языком или убеждениями малозначительна и несущественна, когда в государстве ценность человека девальвируется, и его права, мечты и достоинство стоят ничтожно мало. Мы должны понимать, что сорняки экстремизма и ненависти дают обильные всходы там, где культивируется политическая апатия и социальное неравенство, а равнодушие к проблемам других может стоить не только спокойствия и благополучия, но и жизни.
Сегодня нам всем не хватает «благоговения перед жизнью», которое когда-то проповедовал философ-гуманист Альберт Швейцер. Жизнь – это главная ценность, которую никто не вправе отбирать у человека. Никакая благая цель не может стать оправданием террора.
- Информация о материале
- Эльдар БЕЙСИМБЕКОВ
- 2208
Очень долго мы жили во власти мифа об экономическом чуде. Нам внушили, что наша страна бурно развивается, что проведены расчудесные реформы, хозяйство растет вверх и вширь, строятся не то, что заводы и фабрики, а целые города, и вообще - еще чуть-чуть, и мы заживем в новой сверкающей стране, если не стопроцентно похожей, то, по крайней мере, примерно напоминающей Сингапур или Дубай (ага, с поправкой на климат, конечно).
Мы смотрели на соседский бунтующий Кыргызстан и ощущали глупое превосходство - "а вот мы в Казахстане живем сыто, мирно и развиваемся" - не понимая, что Кыргызстан - это просто Казахстан без нефти. Кстати, точь в точь, как в России смотрят свысока на бунтующую Украину, не желая признавать, что в экономическом смысле Украина - это просто Россия без нефти и газа.
Мы приобрели потребительские привычки на уровне жителей средней европейской страны, нелепые в наших реальных экономических условиях.
Мы думали, что богатеем - вместе, всей страной, хотя на самом деле это было лишь временное, обусловленное перераспределением ресурсной ренты, повышение доходов маленькой части населения, помпезно именуемой "казахстанским средним классом".
Мы пребывали в благостном заблуждении, что правительство наше, если уж не кристально честно, то весьма компетентно. Мы рады были делегировать ему всю ответственность, не задавать ему и самим себе вопросы, от которых становилось неудобно, когда то и дело за потемкинскими фасадами проглядывала некрасивая реальность.
Как легко мы, к примеру, предпочли забыть Жанаозен - действительно, зачем разбираться в такой неприятной и непонятной истории, зачем пытаться ее по-настоящему осмыслить, докопаться до сути и сделать выводы, когда власти уже во всем разобрались, наказали виновных и успокоили недовольных?
И вдруг все зашаталось, и сияющий мрамором фундамент нашего экономического чуда стал давать трещины (и заодно выяснилось, что это и не каррарский мрамор вовсе, а шаньдунский алюкобонд, хотя платили как за мрамор).
И тут маятник и без того не слишком информированного общественного мнения резко качнулся в противоположную сторону, усердно подталкиваемый громогласными "народными трибунами", быстро сориентировавшимися и почувствовавшими новую, еще не разработанную и богатую жилу популизма.
Теперь стало очень модно клясть правительство (пока что еще не целиком, а избирательно, точечно целясь в особо неугодных персон) на чем свет стоит, ругать его за что ни попадя и отрицать всю предшествующую экономическую политику как в корне неверную и порочную.
Причем, отрицать нужно обязательно не с цифрами в руках (объективность - всегда враг дешевого популизма), а опираясь на бессодержательные, но неизменно вызывающие в народе трепетный эмоциональный отклик лозунги, вроде "Родина в опасности!", "кругом враги!", "эх, какую страну прое**ли!".
Между тем, если сделать усилие и постараться убрать ненужные эмоции, то выяснится, что как в предыдущие 15 лет не происходило ничего экстраординарно хорошего, так и сейчас не происходит ничего катастрофически плохого.
Мы, как бы ни было это неприятно кому-то признавать - страна-середнячок. Страна-посредственность, страна-троечник. Или, если уж слова "середнячок", "посредственность", "троечник" кажутся вам слишком уничижительными, замените их на "обычность" или "типичность" (но лучше сначала покопайтесь в себе, возможно, у вас комплекс отличника в запущенной форме).
Мы - обычная богатая природными ресурсами страна. С одной стороны, мы не совершили непоправимых ошибок и не скатились в категорию двоечников, в хаос и насилие, как какая-нибудь африканская или ближневосточная "держава", но с другой, мы и не совершили прорывов в развитии, как богатые ресурсами страны-хорошисты и отличники, этакие "воспитанные детки из хороших семей", вроде США, Австралии, Канады, Норвегии или хотя бы Чили.
Мы плетемся где-то в середине мирового развития, точнее, нас несет вместе с общемировым течением, в одном с ним темпе - в среднем, мы не убегаем вперед и не откатываемся назад, нас просто несет по волнам.
Для нас характерно все, что можно найти во всех других типичных богатых ресурсами развивающихся странах - раздутая роль государства в экономике, химерное сочетание государственного капитализма для т.н. элит и псевдосоциализма (с невысокими налогами и субсидированными ценами на бензин и хлеб) для народных масс вместо свободных рыночных отношений, резкие колебания вверх и вниз жизненного уровня и доходов населения вслед за колебаниями мировых цен на сырье, а не сглаженный и медленный рост в результате эффективных мер экономической политики, отсутствие публичной политики и тотальное доминирование в ней исполнительной власти, плохое состояние законности и средств массовой информации, низкая экономическая роль женщин в обществе, и т.д., и т.п.
Все это общеизвестно, все описано, измерено, категоризировано и проанализировано в научной литературе.
Значит ли это, что все предыдущие годы были потрачены впустую? Вовсе нет. Мы привыкли жить хорошо, или, по крайней мере, видели своими глазами, что значит - жить хорошо, и знаем, чего хотим и к чему стремиться.
Мы пока еще не знаем, как этого добиться и чего конкретно требовать, какие вопросы задавать и чьим ответам верить, но мы научимся. Жизнь всегда учит.
Могло ли быть по-другому? Вряд ли. The odds were never in our favor. Пока нефть дорожала, мы полностью укладывались в предсказанные рамки, двигались по ожидаемой траектории, по пути наибольших вероятностей.
Зато теперь перед нами открываются все дороги.